Завидный жених - Страница 16

— Нет.

Гейл закатила глаза. Нет, он не просто помешанный. С таким эгоистом и эгоцентриком ей еще не-доводилось встречаться.

— А вам не приходило в голову, что некоторые ваши подружки просто симулировали свои восторги, потому что вы могли себе позволить купить их?

Он беспечно улыбнулся.

— Разумеется! Не сомневаюсь, что вначале многие действительно притворялись. Но в конце концов даже самые скованные получали в моей постели подлинное наслаждение и испытывали полнейшее удовлетворение. Женщины напоминают мне лошадей. Некоторые ходят под седлом так, словно родились с ним. Другие поначалу сопротивляются. Но искусность и терпение неизменно делают свое дело.

— Значит, вы всегда побеждаете — и с женщинами, и с лошадьми?

— Однажды мне попалась действительно норовистая кобыла. В юном возрасте с ней неправильно обошлись. Вот с ней я чуть было не провалился. Она готова была умереть, но не дать мне оседлать себя.

— Ясно, — сухо сказала Гейл. Звучит знакомо! — И что потом?

— Мне советовали ее пристрелить. Но я никогда не убиваю животных, кроме тех случаев, когда нужно облегчить их страдания. И потом, если бы выяснилось, что она не годится для скачек, я бы оставил ее на племя.

— Так что вы с ней сделали?

— Пустил ее пастись без седла и стал ее личным конюхом. Я кормил ее, каждый день вычищал ее стойло. И постоянно разговаривал с ней. Вначале она не подпускала меня к себе. Забивалась в угол, билась и рвалась. Но я понимал, что она просто блефует. На самом деле она не хотела ранить меня. Лошади — стадные животные, они любят общество. Я стал ее единственным компаньоном. Спустя какое-то время она начала подходить к загородке. Наблюдала за мной и ждала меня. Потом стала позволять мне гладить себя. Вначале по голове. Затем по шее. И наконец, по крупу. Она дрожала от удовольствия, когда я ритмично оглаживал ее бока.

Дрожь пробила и саму Гейл, когда она только представила, как принц будет оглаживать ее бока. Но уж она-то дрожала вовсе не от удовольствия. Скорее, от отвращения.

— Вскоре я в буквальном смысле кормил ее с руки, — продолжал принц. — А потом процесс пошел быстро и легко. В конце концов ей понравилось ходить под седлом, особенно когда на ней ездил я.

Гейл твердо знала: с ней ничего подобного не произойдет. Будь у него не пять, а пятьсот дней, в его постели она будет испытывать скуку и отвращение. Даже интересно послушать, что он запоет, увидев, что ей безразлична его так называемая искусность. Надо только перешагнуть собственное смущение, и тогда вполне может оказаться, что постель принца — прекрасное место для мести. Посмотрим, как запоет наш несравненный герой-любовник! Ему не удастся даже возбудить ее, не говоря уж о том, чтобы удовлетворить.

— А сколько она стоила? — спросила Гейл. — Та кобыла, с которой вы чуть было не провалились?

— Миллион.

— Теперь понятно, почему вы так с ней старались. Но все равно — за право заняться сексом со мной вы заплатили куда больше. — Она даже улыбнулась. Забавно. С ней у него точно ничего не получится!

Он бросил на нее странный взгляд.

— Гейл, я не хочу заниматься с вами сексом. Я хочу заниматься с вами любовью.

— Все равно!

Пусть себе, если хочет, изображает пылкого влюбленного. Ей ли возражать? По правде говоря, ей даже по душе такое его настроение. По крайней мере, он не станет принуждать ее ко всяким извращениям в постели. На извращения она не согласна ни в коем случае. Даже пятьдесят миллионов долларов не сумеют толкнуть ее ни на что другое, кроме обычного секса. Придется еще до конца вечера расставить все точки над «i».

— Надо сказать, вы не поскупились, — продолжила она. — Может, вам удалось бы залучить меня в постель и за меньшую сумму.

— Я не хотел, чтобы вы подумали, будто я дешево вас ценю, и намерен был предложить сумму, которая покажется вам подходящей.

— Ваша светлость, не держите меня за дурочку, — возразила Гейл, совершенно не растаяв от его лести. Интересно, сколько женщин таяли, услышав от него фразу: «Я хочу заниматься с тобой любовью, а не сексом»? — Вы понятия не имеете ни о моих мыслях, ни о моих чувствах. Вы предложили так много потому, что были уверены: такую большую сумму я не отвергну. Вот что главное. Вы не хотели еще раз услышать от меня «нет»!

Принц Марио холодно и загадочно улыбнулся.

— Вы совершенно правы, Гейл. Именно это главное. Я не мог рисковать и вторично наталкиваться на отказ.

— Выходит, ваша светлость, я была права? Вы действительно испорченный и надменный мужчина, который не привык к отказам.

Взгляд его словно отяжелел.

— Думайте что хотите. Главное — завтра без опозданий будьте в моем номере.

Настало время топнуть ногой. Сделать выпад.

— Прежде чем я скажу последнее слово, — сухо заявила она, — я хочу довести до вашего сведения вот что: ни на какие мерзости и извращения я не согласна.

Он задумчиво взирал на нее несколько секунд. Ей было очень не по себе.

— Поскольку я не знаю, что, по-вашему, мерзость, а что — извращение, я согласен: вы вольны ответить отказом на любое предложение, от которого вам станет не по себе.

Гейл расхохоталась.

— В таком случае, ваша светлость, вас ждет долгая, скучная неделя!

Принц изумленно поднял брови.

— Вы хотите сказать, что секс не доставляет вам удовольствия?

На какую-то долю секунды Гейл пожалела о собственной глупости. Кажется, теперь ее фонд не получит пятидесяти миллионов. Но потом она вспомнила слова принца и поняла: он обязательно захочет овладеть ею, даже скажи она, что холодна как айсберг.